Куслик Михаил Исаакович

Воспоминания, написанные в беллетристической манере, охватывают всю жизнь автора. Первые несколько страниц, рассказывающие о физических и душевных мучениях девочки-инвалида (тяжелое заболевание опорно-двигательного аппарата), написаны от третьего лица. Затем внезапный переход от «она» к «я» в том месте повествования, где речь идет о последней хирургической операции (всего их было 11) и о начале Великой Отечественной войны.
Жизнь ленинградской семьи под бомбежками. Еда – столярный клей, отруби для скота, лошадиная упряжь. Подробное описание, как готовилась эта пища. «Похороны» ленинградцев. Тяжелые воспоминания о соседях по квартире, потерявших человеческое достоинство из-за голода. В 1942 году сняли гипс и девочка стала учиться ходить на костылях. Лето 1943 года в Лахте, где удалось немного восстановиться от перенесенного голода благодаря тому, что шила платья местным женщинам. Возвращение в Ленинград.
Автору 21 год. Поступление в консерваторию, учеба. Арест. Маленькая одиночная камера. На пятый день предъявление ордера на арест. Обыск, во время которого отобрали заколки для волос, часы, но самое главное – палку, на которую автор опиралась при ходьбе. Опять одиночка. Описание камеры, еды. Вызов на допрос. Переходы, бесконечные лестницы – и без палки! Ночные допросы в течение нескольких месяцев. Следователя интересовало, где дневник автора, который «исчез при загадочных обстоятельствах» перед арестом. (В дневнике записи велись каждый день.) Обвинение в систематической антисоветской агитации, в чтении «Майн Кампф», в собирании листовок, в том, что она говорила о своем намерении отказаться от работы в колхозе. Бесполезные опровержения обвинений девочкой, ссылающейся на тяжелую инвалидность, не позволяющую ей свободно передвигаться, что необходимо при агитации. Решение покончить с собой. Перевод в наказание за это в карцер на три дня. Прокурор, требующий подписать обвинение и угрожающий наганом. Суд. Оглашение приговора – 10 лет лагеря и 5 лет поражения в правах. Снова одиночка в течение шести дней. Следователь, уговаривающий автора согласиться быть «подсадной уткой» в тюрьме, обещание за это через полгода выпустить ее «тихонько» на свободу. Ее отказ.
Перевод во 2-ю женскую тюрьму дожидаться этапа. Размышление автора о случившемся с нею. Осознание того, что произошедшее не случайность. Мысль о сознательном заключении людей в лагеря с целью использования рабского труда.
Этап до Карлага. Описание двадцатидневной поездки на поезде. Состав из 19 вагонов, 2 из которых женские; в большинстве своем эстонцы, латыши, литовцы. Ужасающая худоба мужчин. Рассказ эстонца о способе, которым охрана вымогала у зэков ценности: в вентиляционную трубу в крыше вагона спускали веревку, к ней зэки привязывали ценные вещи, взамен им спускали таким же способом хлеб и табак.
Станция Карлаг. Баня. Подробное описание происходившего там. Чувство унижения, обида. Знакомство с зоной. Предложение незнакомого парня идти по этапу вместе. Предупреждение солагерницы, что это «вор в законе» и что согласие автора обернется несчастьем, так как ее жизнь будет полностью зависеть от этого человека: захочет – продаст, захочет – убьет.
По решению начальника участка, посочувствовавшего девушке-инвалиду, работа в конторе. После работы выпуск газеты «Колючка», участие в хоре. Рассказ о некоторых людях, которые остались в памяти автора. Кроме выдачи денег в конторе, учет молодняка, взвешивание, выписывание кормов и т.д.
История начальника участка Крашенинникова, который отсидел 10 лет за то, что на отдыхе в Крыму, вблизи дачи Сталина, участвовал якобы в покушении на вождя, затем был реабилитирован и награжден орденом и остался работать в лагере.
В результате появившегося циркуляра, в котором приказывалось выявить заключенных, непригодных для работы, перевод автора в 18-е Долинское отделение. Унизительный осмотр медкомиссией, вскоре после которого вернули часы, выдали небольшие деньги и справку об освобождении.
Возвращение в Ленинград, где уже вместо двух комнат (31 кв.м. и 21 кв.м.) была 13-метровая проходная комната, отгороженная фанерой. Рояль и вся мебель были матерью распроданы, чтобы вырученные деньги помогли освобождению дочери. («И ведь брали, знали, что не помогут, а брали».)
Далее 101-й километр, село Заполье, в 4 часах езды от Ленинграда. Тайные приезды домой, ночлег в шкафу. Вызовы соседями милиционера, который выгонял ночью девушку-инвалида из дома на улицу. Безрезультатная попытка устроиться на работу в Плюссе. Рождение ребенка. Отчаянное положение – невозможность носить его на руках. Отсутствие средств к существованию. Письмо к Сталину с просьбой о разрешении переехать в Ленинград. Через некоторое время получение разрешения. Злобствование соседей, недовольных появлением матери с ребенком, их издевательства. Тяжелая болезнь матери из-за постоянных переживаний. Помещение ее в больницу. Заболевание дизентерией ребенка, тоже отправленного в больницу. Устройство автора в артель инвалидов. Метание между больницами. Смерть матери. Повестка с требованием в 24 часа освободить площадь. Юридическая консультация, горисполком. В результате хождений резолюция: «Закрепить жилплощадь за Людыно». По-прежнему издевательства соседей. Просьба начальницы планового отдела к автору заменить ее во время отпуска. Как оказалось, ее муж был расстрелян в 1937 году, что сблизило женщин. Направление начальницей автора на учебу в Промакадемию. После окончания учебы самостоятельная работа экономистом в течение дальнейших 20-ти лет. В результате инфаркта в возрасте 46 лет выход на пенсию. В конце повествования грустные размышления о сломанных человеческих судьбах, в том числе и о своей, и о горькой обиде. Последнее слово воспоминаний – «Не прощу!».

Аннотацию составила Жидкова Т.Г.